(25 дек. 1709 – 11 ноября 1751) – франц. философ-материалист. Врач по образованию, Л. был решит. противником идеализма и теологии, схоластики и консервативной медицины. Вместе с Дидро, Гольбахом, Гельвецием Л. отстаивал передовое материалистич. мировоззрение. "M e х а н и ч е с к и й французский материализм примкнул к физике Декарта, в противоположность его метафизике... В р а ч Л е р у а кладет начало этой школе, в лице врача Кабаниса она достигает своего кульминационного пункта, врач Ламетри является ее центром" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 140). За свои материалистич. и атеистич. взгляды Л. подвергался преследованиям со стороны теологов, идеалистов, врачей старой школы, а также франц. королев. власти. После выхода в свет первого произведения Л. "Естественная история души" ("Histoire naturelle de l´?me", 1745, или, иначе, – "Трактат о душе" – "Trait? de l´?me") он вынужден был эмигрировать в Голландию. Там Л. анонимно опубликовал труд "Человек-машина" ("L´homme machine", 1747, нов. изд. 1960, рус. пер. – 1911). Скрываясь затем от голл. реакционеров, Л. эмигрировал в Германию, где издал свои последние работы: "Человек-растение" ("L´homme plante", ) и "Система Эпикура" ("Syst?me d´Epicure", ), в к-рых его материалистич. и атеистич. взгляды нашли наиболее полное выражение. Л. материалистически решал основной вопрос философии. Опираясь на данные естествознания, он отвергал дуализм и доказывал, что существует лишь единая материальная субстанция. Она изначальна и вечна. Материя не возникает, не уничтожается, но лишь меняет формы своего существования. Сознание, дух вторичны по отношению к телу. Способность человека чувствовать, помнить и мыслить не таит в себе ничего сверхъестественного и мистического. Она не более, как свойство тела. Всегда ли материя обладала таким свойством, как ощущение? Отвергая гилозоизм, Л. утверждал, что способность ощущений является свойством не всякой материи и "...обнаруживается только в организованных телах" (Избр. соч., М.–Л., 1925, с. 55). Душа не может существовать вне и независимо от тела. Состояния материи, тела обусловливают состояния души. Со ссылкой на Лукреция ("О природе вещей") он отверг идею бессмертия души (см. тамже, с. 137). Осн. свойствами материальной субстанции Л. считал протяженность и движение, к-рое он понимал как присущую материи внутр. активность. По Л., материя имеет "... постоянно способность к движению, даже когда не движется" (там же, с. 51). Материальная субстанция, по Л., существует в формах, составляющих три царства природы: неорганическое, растительное и животное, к к-рому принадлежит и человек. Л. высказывал мысли о постепенном совершенствовании органич. существ и приближался к идеям эволюции (см. тамже, с. 257–58). Л. писал, что нельзя считать нелепой "...мысль о происхождении человека от животных" (там же, с. 265). Между животным и человеком Л. видел только количеств. различие: человек обладает большей степенью чувствительности и б?льшим количеством ума. Ведя борьбу против дуализма Декарта и идеалистич. положения Локка о внутр. опыте души, или рефлексии, Л. сводил физиологич. явления к механическим и уподоблял человека машине. "Человеческое тело, – писал Л., – это – самостоятельно заводящаяся машина, живое олицетворение беспрерывного движения" (там же, с. 185). Опираясь на достижения анатомии, физиологии, медицины своей эпохи, Л. отстаивал мысль, что в функционировании организма человека, включая и сферу психич. явлений, нет ничего такого, чего нельзя было бы объяснить, не прибегая к религии и мистике. Утверждая, что мир познаваем, Л. вел борьбу против агностицизма. По мнению Л., человек может познать причины и свойства явлений и на этом основании – их сущность. Внешний мир отражается на "мозговом экране". В теории познания Л. выступал как сторонник материалистич. сенсуализма. Чувств. опыт, обусловленный высшим материальным миром, – основа всякого познания. "... Нет более надежных руководителей, чем наши чувства. Они являются моими философами. Сколько бы плохого о них ни говорили, одни только они могут просветить разум в поисках истины; именно к ним приходится всегда восходить, если всерьез стремиться ее познать" (там же, с. 45). Подчеркивание роли чувств. восприятия в процессе познания не сопровождалось у Л. принижением теоретич. мышления. Однако как и все домарксистские материалисты, Л. не поднялся до понимания роли обществ. практики в познании, и его теория познания была созерцательной. Ощущения рассматривались Л. не только как образы предметов, но и как критерий истины. Из материалистич. философии Л. сделал неприкрытые атеистич. выводы. Если признать материю внутренне-активной, находящейся в процессе вечного изменения и развития, то отпадают аргументы в защиту идеи бога как перводвигателя, творца многообразной картины мира. Хорошо осознавая роль религии в обосновании феод. идеологии, Л. показал антинауч. характер религ. мировоззрения и отвергал всякие компромиссы между религией и наукой. Л. утверждал, что уничтожение религии было бы счастьем для человечества. "Если бы... атеизм получил всеобщее распространение, то тогда все виды религии были бы уничтожены и подрезаны в корне. Прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное религиозное воинство; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту" (там же, с. 212). В понимании истории общества Л. был идеалистом. Решающее значение в развитии общества он приписывал просвещению, сознат. деятельности выдающихся личностей. Л. был сторонником просвещ. абсолютизма; свободу частной собственности и торговли он считал выражением свободы личности. Л. отстаивал осн. принципы бурж. демократии, обосновывал необходимость политич. свободы, свободы мысли и совести. В книге "Против Сенеки, или Рассуждение о счастье" ("Anti-Seneque, ou Discours sur le bonheur", ) Л. изложил свои этич. взгляды. Он отвергал наличие неизменных абсолютных нравств. ценностей. Отвергая религ.-спиритуалистич. взгляд на мораль, Л. отстаивал идею, согласно к-рой разные народы и даже один и тот же народ на различных ступенях своего развития имеют различные представления о добре и зле, о справедливом и несправедливом, о возвышенном и низменном и т.п. Критерием нравственности поступка Л. считал обществ. интерес, то, что соответствует интересам большинства членов общества. Отвергая загробную жизнь и наслаждения в потустороннем мире, осмеивая религ.-аскетич. нравств. идеалы, Л. отстаивал идеи гедонизма и эвдемонизма в их разумном понимании. Подчеркивая роль и значение чувств. наслаждений в жизни человека, указывая на всеобщность стремления к этим наслаждениям, Л. одновременно по достоинству оценивал духовные наслаждения, считал их более сильными и существенными для развитой личности. Духовные наслаждения не отграничены от чувственных. Больше того, они способны превращаться в наслаждения чувственные. Человек испытывает чувств. наслаждение, когда проникается мыслью, что живет не только для себя, но и для своей родины. В духе бурж. утилитаризма Л. развивал мысль, что каждый человек стремится к личному счастью и может пытаться достигнуть его за счет несчастья других, если не будет страшиться возмездия. "В общем, – писал Л., – люди рождаются злыми, и без воспитания было бы очень мало добродетельных людей... Таков порок человеческого устройства. Только воспитание улучшило его внутреннюю организацию; оно преобразовало людей к выгоде и пользе людей; оно завело их, подобно часам, наилучшим образом, так, чтобы они могли служить. Таково происхождение добродетели; ее источником является общественное благо" (там же, с. 299). Отсюда следует необходимость справедливого законодательства, выражающего обществ. интерес. Мысли Л. о сочетании личных и обществ. интересов нашли свое дальнейшее развитие в работах Дидро, Гольбаха и в особенности Гельвеция. Вся его этич. концепция заострена против аскетизма, ущемления прав личности на наслаждение и счастье. Борьба Л. против идеализма и обоснование им материалистич. мировоззрения сыграли значит. роль в последующем развитии передовой филос. мысли домарксовского периода (Дидро и др.). Для воззрений Л. характерна ограниченность, свойственная домарксовскому материализму вообще (см. Материализм). Феод.-клерикальная и реакц. буржуазная философия до неузнаваемости исказили суть учения Л., попытались очернить Л., человека и ученого. В этом проявилась ненависть реакционеров к воинствующему материализму и атеизму Л., к его передовым обществ.-политич. взглядам. Соч.:

Неполное определение ↓

Во Франции. Он жил в одно время с напоминавшим его по воззрениям английским философом Гартли , но, по-видимому, вывел свое материалистическое учение совершенно независимо от этого мыслителя. Ламетри исходил более всего из механических теорий Декарта и из эмпирической доктрины Локка , а также, вероятно, вдохновлялся влиянием Гоббса . Материализм его был, впрочем, более психологический, или антропологический, чем метафизический или космологический . Последний нашел себе впервые законченное выражение в «Системе природы» барона Гольбаха .

Ламетри имел широкое, разностороннее образование и тщательно следил за новыми успехами науки. К материалистической философии он стал склоняться вследствие личного опыта. Будучи военным врачом, Ламетри заболел горячкой и наблюдал у себя влияние «волнений крови» на мышление. Это и навело его на мысль, что мышление – только следствие известных функций нашей телесной машины.

Французский философ Жюльен Офре де Ламетри

Ламетри «Естественная история души» – краткое содержание

В «Естественной истории души» Ламетри указывает на то, что ни один философ никогда не мог объяснить природу души, как и сущность материи. Все знания свои мы черпаем из ощущений. «Это моя философия», – говорил он. Душой, по мнению Ламетри, следует называть то, что заставляет нервы чувствовать, а мозг думать. Это тот же принцип, который заставляет материю двигаться – это принцип формы. Каждая вещь состоит из вещества и формы (Аристотель). Форма является и источником движения, если не действительного, то потенциального. Вне вещества и материального мира нет основания допускать двигателя и деятеля. В человеке, по мнению Ламетри, нет надобности допускать особое нематериальное начало – душу, так как человек ничем существенно не отличается от других тел, в особенности от животных. Сравнительная анатомия показывает, что внутренняя организация человека и животных, даже относительно мозга – одинакова, все ощущения привходят от органов чувств, а органы чувств связаны с мозгом посредством нервов. Очень может быть, что и материя органов чувств сама тоже для себя ощущает, но это известно только ей самой, а не всему животному.

Сохранение следов ощущений, убеждён Ламетри, целиком зависит от органических состояний. Следовательно, то, что чувствует, должно быть материально. Локк говорил, что идея премудрости Творца вполне допускает предположение, что он создал материю мыслящей, хотя лично он склонялся в пользу предположения нематериальности души. Вольтер в противовес декартовскому «Мыслю – значит, существую», говорил: «Я тело, и я мыслю» – и заключал отсюда, что и тело нужно для мышления. Ламетри пошел еще далее и уже прямо высказал убеждение, что именно материя обладает свойством чувствовать и думать. Свою материалистическую философию Ламетри проводит так далеко, что допускает возможность научить некоторых животных, в особенности обезьян, говорить и думать по-человечески (Ланге).

Ламетри «Человек-машина» – краткое содержание

В сочинении «Человек-машина» («L"homme machine») Ламетри приходит к еще более радикальным представлениям и, издав его анонимно, полемизирует в нем с собственным учением о субстанциальных формах, которые изложены в первом произведении. «Человек-машина» – полемическое сочинение, написанное очень горячо. Оно не столько содержит в себе новые открытия, сколько направлено к пропаганде материалистических воззрений автора.

В этом сочинении Ламетри резко нападает на декартовское учение о двух субстанциях (материальной и идеальной, «протяжённости» и мышлении), которое считает совершенно произвольным. «Как будто Декарт сам видел их и считал», восклицает он и открыто заявляет себя сторонником существования одного только материального начала. Источником познания человека Ламетри считает исключительно медицину. «Опыты и наблюдения (для разрешения вопроса о природе духовной жизни) содержатся в бессчетном количестве в анналах медиков, которые в то же время и философы, а не у философов, которые не были врачами», – говорит Ламетри. «Человек – машина настолько сложная, – продолжает он далее, – что невозможно сразу составить себе о ней ясное представление и определить ее; поэтому все теоретические исследования величайших философов, основанные на попытках подвинуться в решении вопроса на крыльях духа, были бесплодны. Можно достигнуть какого-нибудь результата, только практически попытавшись расчленить душу, – так, как расчленяются органы тела»... Затем Ламетри говорит о влиянии всевозможных физических условий на жизнь душевную, – о влиянии болезни и здоровья, о действии на душу опиума, вина, кофе и др. веществ, – а также пищи. «Англичане оттого грубы и злобны, что они едят сырое мясо». Какой-нибудь вздор, какая-нибудь маленькая фибра, восклицает он, – что-нибудь, чего не в состоянии открыть самая тонкая анатомия, могло бы сделать из Эразма и Фонтенеля дураков. Поэтому, по мнению Ламетри, первая заслуга человека есть его организация. Воспитание – вторая заслуга, или преимущество. Из этих источников вытекают все таланты и нравственные совершенства людей.

Разбирая основания нравственности, Ламетри отрицает необходимость для неё религиозной опоры. Он не отвергает безусловно бытия высшего существа, но все-таки атеизм не исключает, по его мнению, нравственности. По некоторым выражениям можно даже думать, что Ламетри не только сам был атеистом, но и полагал, что мир не будет счастлив, пока не будет атеистическим. Бессмертие Ламетри допускает как бессмертие материи и её движения, ибо кроме материи и движения он в «Человеке-машине» ничего не признает. Что движение и жизнь принадлежат организму, материи, а не действию духа, Ламетри доказывает ссылкою на чисто физиологические опыты: мясо животных вздрагивает и после смерти; мышцы, отделенные от тела, продолжают сокращаться; сердце движется долго после отделения от тела; животные, например, петухи, продолжают бегать после отсечения у них головы и т. д. «А человек относится к животным так, как планетные часы Гюйгенса к обыкновенным часам».

«Это моя система, – говорит Ламетри в заключение «Человека-машины», – или, скорей, если я не заблуждаюсь, сама истина. Она коротка и проста, и пусть против неё возражает, кто хочет».

Этика Ламетри

В других сочинениях, например, в «Искусстве наслаждаться» («L"art de jouir») Ламетри является приверженцем этики, основанной на себялюбии и ставящей целью жизни удовольствие, причем высшими удовольствиями считаются те, которые связаны с размышлением, кому оно доступно. Характер счастья и того, что человеку доставляет наслаждение, зависит от воспитания, и потому Ламетри считает нелепыми и зависть и раскаяние. Единственной основой нравственных, этических отношений к другим личностям является соощущение с ними удовольствий, страданий печали и т. д.

Этику Ламетри историк материализма Ланге считает зародышем нравственного учения Гельвеция . «Лучший плод философии Ламетри, по мнению Ланге, есть проповедь гуманного и возможно мягкого наказания преступников. Общество должно преследовать злых для своего сохранения, но не должно причинять им более зла, чем того требует эта цель».

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от, проверенной 20 января 2018; проверки требуют.

Жюлье́н Офре́ де Ламеттри́ (фр. Julien Offray de La Mettrie ; Lamettrie ; 25 декабря , Сен-Мало , Бретань - 11 ноября , Берлин) - французский врач и философ-материалист, был сперва богословом, затем изучал медицину в Лейдене у Бургаве.

Родился в богатой семье торговца тканями. Изучал богословские науки, физику и медицину. В Лейдене занимался под руководством врача, ботаника и химика Г. Бургаве . В 1742 году возвращается в Париж . В -1744 году участвует в Войне за австрийское наследство в армии герцога де Граммона. Был полковым врачом. Заболев горячкой , на основе наблюдений за своей болезнью пришёл к выводу, что духовная деятельность человека определяется его телесной организацией. Эта идея легла в основу его первого философского сочинения «Естественная история души» („Histoire naturelle de l"âme“ , , иначе «Трактат о душе»), вызвавшего озлобление в среде духовенства и сожжённого по приговору суда, как и его сатирическое произведение Politique du Medecin de Machiavel , направленное против злоупотреблений, невежества и самомнения его коллег-врачей.

Несмотря на то, что оба запрещённых трактата вышли из печати анонимно, Ламеттри был вынужден эмигрировать в Голландию , оставив семью во Франции. Здесь он также анонимно опубликовал сочинение «Человек-машина» („L"homme machine“ , , русский перевод ), которое также было публично сожжено (но доставило ему широкую известность). В 1748 году по приглашению прусского короля Фридриха II переехал в Берлин , где состоял членом Академии наук, личным врачом короля и получил возможность беспрепятственно издавать свои труды, среди прочих - «Человек-растение» (), «Человек больше, чем машина» () и «Система Эпикура» (). Однако вскоре и в Сан-Суси у учёного возникает конфликт с двором, он принужден выставлять себя чудаком и придворным шутом. Умер Ламеттри, по преданию, отравившись большим количеством трюфельного паштета на обеде у французского посла Тирконнеля. Согласно указаниям самого Ламеттри, оставленным в его последних сочинениях, учёный был отравлен. Также существует версия, что философ скончался от острого аппендицита. Смерть Ламеттри так никогда и не была расследована.

Ламеттри первым во Франции дал последовательное изложение системы механистического материализма . Согласно Ламеттри, существует лишь единая материальная субстанция; присущие ей способности ощущать и мыслить обнаруживаются в «организованных телах»; состояние тела всецело обусловливает состояние души через посредство чувственных восприятий. Ламеттри отрицал мнение Р. Декарта о животных как о простых автоматах, лишённых способности ощущения. Согласно Ламеттри, человек и животные созданы природой из одной и той же «глины» и человека отличает от животных лишь большее количество потребностей и, следовательно, большее количество ума, ибо Ламеттри признавал потребности тела «мерилом ума». Человеческий организм Ламеттри рассматривает как самостоятельно заводящуюся машину, подобную часовому механизму.

Жюльен Офре де Ламетри родился 25 декабря 1709 года в Бретани, в небольшом портовом городе Сен-Мало. Он учился в колледжах Кутанса, Кана, затем в колледже дю Плесси (Париж), наконец, в школе, пользовавшейся репутацией лучшего учебного заведения страны, - в парижском колледже д"Аркур. Завершив в восемнадцатилетнем возрасте среднее образование, он решил стать врачом.

В Париже Ламетри получил медицинское образование, считавшееся лучшим во Франции, но сам он был невысокого мнения о полученных им знаниях. Он полагал, что полноценным врачом можно стать, лишь познакомившись с новейшими зарубежными медицинскими достижениями.

Центром европейской медицины был тогда Лейденский университет, где работал выдающийся естествоиспытатель и ученый-медик Герман Бургаве, утверждавший, что жизненные процессы можно свести к формулам и выразить химическими терминами. Бургаве был спинозистом и атеистом. В 1733 году Ламери отправился в университет.

Возвратившись в Сен-Мало после двухлетнего пребывания в Лейдене, Ламетри приступает к практической работе врача и занимается научными исследованиями. За восемь лет работы в Сен-Мало он публикует несколько своих научных работ. Особенно интересен в научном отношении его обширный труд "Соображения относительно практической медицины" (1743): он содержит подробное описание 111 историй болезни главным образом его собственных пациентов.

Переехав в 1742 году в Париж, провинциальный врач Ламетри сразу получил почетную и высокооплачиваемую должность полкового врача королевской гвардии. Важнейшим событием описываемого периода в жизни философа является создание и выход в свет в 1745 году его первого философского труда - "Естественной истории души", книги, явно провозглашающей материализм. Ламетри издает ее в качестве перевода на французский язык сочинения, написанного вымышленным лицом - англичанином Д. Черпом. Но эта предосторожность не помогла: имя автора становится известно.

На заседании парижского парламента обвинитель Жильбер де Вуазен заявил, что в книге содержится умысел внушить читателям еретические представления о душе, "сводя природу и свойства духа человеческого к материи и подрывая основы всякой религии и всякой добродетели", и требует публичного сожжения богопротивного произведения рукой палача.

9 июля 1746 года парламент вынес приговор, который был приведен в исполнение 13 июля на Гревской площади. Ламетри изгнали из гвардии.

После того как палач публично предал огню книгу, ее автор с прежней энергией продолжал обличать врачей-дельцов. В 1746-1747 годах выходят сатира "Политика врача Макиавелли, или Путь к успеху, открытый перед врачами" и комедия "Отомщенный факультет". Ламетри издает книгу "Человек-машина", которая, хотя и помечена 1748 годом, фактически поступила в продажу в августе 1747 года.

В знаменитом труде Ламетри человек действительно трактуется как машина, хотя и достаточно сложная. "Человек настолько сложная машина, - пишет Ламетри, - что совершенно невозможно составить себе о ней ясную идею, а следовательно, дать точное определение".

Но машина тем и отличается от человека, что ее не надо образовывать. И если бы человек был машиной, то образование не могло бы поменять его натуры, и он оставался бы "образованной машиной".

Хотя Ламетри сравнивает человеческое тело с часами, он полагает, что человеческий организм продолжает действовать и после поломки, то есть в результате заболевания. Таким образом, "человек-машина" для Ламетри - это "человек-животное", являющееся единым материальным существом, существом органического мира.

Ламетри первым из философов высказал мысль о возможности происхождения человека от животных.

Анонимность издания отнюдь не спасала автора от разоблачения, и Ламетри понимал, конечно, размеры опасности, какой он себя подвергал. Еще за несколько месяцев до издания "Человека-машины" он в поисках убежища от грозящих ему преследований обращается к Мопертюи, который, как и Ламетри, был уроженцем Сен-Мало. Мопертюи был тогда президентом Прусской академии наук и пользовался большой благосклонностью Фридриха II, афишировавшего свое покровительство писателям, ученым, философам. Мопертюи был не только идейно близок Ламетри, он был его другом.

Для Ламетри покровительство "северного Соломона" - прусского короля явилось спасением. В момент, когда было ясно, что расправы ему не миновать, он оказался вне досягаемости фанатиков. 8 февраля 1848 году берлинская газета сообщает о прибытии "знаменитого доктора де Ламетри". Фридрих сразу же предоставляет Ламетри должности придворного врача и своего личного чтеца, а вскоре назначает его членом Академии наук.

Ламетри, избежавший почти верной гибели благодаря Фридриху, которому, естественно, чувствовал себя обязанным, попав ко двору, сразу же ощутил унизительность монарших милостей. В "Работе Пенелопы", вышедшей через год после его приезда в Берлин, он пишет: "Честь быть приближенным великого короля не избавляет от грустной мысли, что находишься подле хозяина, каким бы любезным он ни был... При дворе требуется больше услужливости и льстивости, чем философии, а я до сих пор прилежно занимался лишь последней... и нечего, конечно, в тридцатидевятилетнем возрасте начинать учиться низкопоклонству". Несмотря на то что врачебная практика и обязанности королевского чтеца отнимают у философа немало времени, из-под его пера выходят новые произведения: философские работы "Человек-растение", "Анти-Сенека", "Опыт о свободе высказывания мнений", "Система Эпикура", "Животные - большее, чем машины", "Человек - большее, чем машина"; медицинские труды: "Трактат об астме", "Мемуары о дизентерии"; сатиры - значительно расширенное издание "Работы Пенелопы" и "Маленький человек с длинным хвостом". Все это было написано за три года (1748-1751).

В работе "Анти-Сенека" Ламетри призывает подчиняться нашим ощущениям и стремиться сделать их приятными. Под ощущениями, которые приятны для нас, Ламетри имел в виду прежде всего чувства сладострастия. Он считал, что необходимо больше думать о теле, чем о душе, и доставлять побольше удовольствий телу. Для счастья, полагал Ламетри, не требуются ум, знания.

По словам Дидро, "Анти-Сенека" - книга, оправдывающая любые преступления. Находя одну лишь безнравственность в книге Ламетри, Дидро видит лишь безнравственность и в его жизни. Великий просветитель изображает Ламетри невеждой. Аналогичным образом высказывались о нем Гольбах, д"Аламбер и другие просветители, утверждавшие, что Ламетри дает оружие их врагам.

Вызывающий характер носят не только книги Ламетри, но и многие его поступки.

Лишь люди, с которыми Ламетри был откровенен, в том числе Мопертюи и Вольтер, знали, насколько несправедливо было общее мнение о нем. "Этот весельчак, слывущий человеком, который над всем смеется, порой плачет, как ребенок, от того, что находится здесь.

Он умер в сорокадвухлетнем возрасте 11 ноября 1751 года. Через три недели одна из немецких газет опубликовала эпитафию, в которой говорилось: "Здесь покоится де Ламетри, галльского происхождения; здесь осталось все его машинное заведение. Горячку он схватил при дворе; она его изъяла из мира, где после себя он оставил глупостей немало. Ныне, раз распалось его машинное тело, сумеет он на покое разумный вывод сделать. Разумный же вывод один: человек не состоит из машин".

Новейший философский словарь Грицанов Александр Алексеевич

ЛАМЕТРИ (Lammetrie) Жюльен Офре де (1709-1751)

ЛАМЕТРИ (Lammetrie) Жюльен Офре де (1709-1751)

Французский мыслитель, философ и врач. Подвергался преследованиям за атеистическо-материалистические взгляды во Франции и Голландии. Эмигрировал в Пруссию (1748) по приглашению Фридриха Великого, был избран членом Прусской академии наук. Основные работы: "Естественная история души" (1745), "Человек-машина" (1747), "Человек-растение" (1748), "Система Эпикура" (1751), "Искусство наслаждения и школа сладострастия" (1751) и др. Сторонник радикального материализма и механицизма. Мир рассматривался Л. как совокупность проявлений протяженной, внутренне активной, ощущающей (впервые в философии просветительства материя наделялась качествами не только протяженности и движения, но и чувствительностью) материальной субстанции, видами которой выступают неорганическое, растительное и животное (включающее человека) царства. Между растениями и животными, по Л., могут существовать промежуточные существа - зоофиты (как, впрочем, и между животными и людьми). Изображая картину эволюции природы, доказывая ее единство наряду с изменчивостью всего живого, опровергая преформизм, Л. писал: "Какое чудное зрелище представляет собой эта лестница с незаметными ступенями, которые природа проходит последовательно одну за другой, никогда не перепрыгивая ни через одну ступеньку во всех своих многообразных созданиях". Человек ("чувствующая", самозаводящаяся машина) отличен от животного лишь большим количеством потребностей и, соответственно, ума, мерилом которого они являются: "Гордые и тщеславные существа, гораздо более отличающиеся от животных своей спесью, чем именем людей, в сущности являются животными и перпендикулярно ползающими машинами... Быть машиной, чувствовать, мыслить, уметь отличать добро от зла так же, как голубое от желтого - в этом заключается не больше противоречия, чем в том, что можно быть обезьяной или попугаем и уметь предаваться наслаждениям". Согласно Л., человек - "просвещенная машина", "искусный часовой механизм"; человеческое тело - "живое олицетворение беспрерывного движения". Функционирование разума и чувств людей Л. явно редукционистски и не весьма удачно видел обусловленными механическим движением "животных-духов" от периферийных нервов к головному мозгу и обратно. Кто же построил эти чудесные машины? По убеждению Л., сама природа посредством принципа выживания наиболее приспособленных организмов. Процесс мышления Л. понимал как сравнение и комбинирование представлениями, возникающими на основе памяти и ощущений. Разделяя концепцию Локка, Л. сделал акцент на том, что в процессе познания значимы конституция человека, унаследованная телесная организация, жизненный опыт и привычки. Критику религии Л. сочетал с постулированием ее необходимости для народа. По Л., атеизм - вполне моральная система взглядов, путь к счастью принятие атеизма. Телесные формы мимолетны, все исчезает и ничего не погибает: наслаждение настоящим вполне оправданно - подлинная мораль призвана быть жизнерадостной и сенсуалистической. Умер во время испытания на себе нового метода лечения.

А. А.Грицанов